Нежизнеспособная концепция

Данной статьей мы завершаем публикацию цикла исследований доктора исторических наук, профессора Льва Протасова, посвященных избирательному закону 1917 года и выборам во Всероссийское Учредительное собрание. Напоследок узнаем о том, как после первого и единственного заседания последовал разгон только что избранного представительного органа.

Зародыш гибели

В истории советского общества разгон Учредительного собрания не менее значимое событие, чем вооруженный захват власти большевиками. В октябре 1917 года они захватили власть, свергнув демократичное, но непопулярное Временное правительство и мотивируя это необходимостью обеспечить созыв Учредительного собрания. Никто бы, вероятно, сейчас не осуждал большевиков за это, если бы они выполнили свое обещание передать верховную власть Всероссийскому Учредительному собранию.

После 6 января 1918 года надежды на конституционное развитие России отпали. Новый режим принципиально отказался от формирующейся традиции парламентаризма, избрав авторитарную стратегию политических преобразований. Роза Люксембург в своей рукописи о русской революции, написанной в конце 1918 года в Бреславльской тюрьме, при всем своем сочувствии к большевикам признавала, что они «проявили весьма холодное пренебрежение к Учредительному собранию, всеобщему избирательному праву».

Но вместе с этим режим лишил себя легитимности, которую не могли дать советские съезды. Одновременно насильственная смерть Учредительного собрания как бы санкционировала сохранившиеся и противостоявшие большевистской диктатуре старые институциональные структуры. Отчасти поэтому гражданская война в России приняла законченную форму схватки двух государственных систем, а с нею особо затяжной и острый характер.

– Трезвый анализ убеждает, что зародыш гибели Учредительного собрания заключался и в самом депутатском корпусе, в деструктивном типе его политического мышления как отражении состояния общей социокультуры. Известно, что первая российская многопартийность явилась на свет с серьезными родовыми травмами, – считает Лев Протасов.

Из-за отсутствия в стране политических свобод она изначально отличалась креном влево, в ней социалисты составляли основу внесистемной оппозиции. Но и в социалистическом спектре доминировал дух конфронтационности.

Во внутривидовой же борьбе обычно побеждают более сильные и приспособленные, что и случилось в октябре 1917 года с приходом к власти большевиков с их скромными 22,5% голосов на выборах. Многие искренние сторонники Учредительного собрания были разочарованы его вялостью и безволием, неспособностью дать отпор узурпаторам власти. По оценке видного публициста Алексея Пешехонова, в нем «совсем не чувствовалось воли к власти и не было чувства ответственности перед народом». Иначе бы большевикам разгон не дался так легко.

Разность масштабов

При конкретном обращении к историческому заседанию Учредительного собрания 5 января 1918 года более всего поражает то, что почти все ораторы говорили на одном языке – языке социализма, что еще более усиливает впечатление обреченности Конституанты.

– Дело не только в разном толковании «социализма», не в исторической тупиковости этого выбора, а в самом свойстве революционной психологии: навязать оппоненту свою волю, используя для этого и силу штыков, и депутатское большинство. Узкое доктринерство одних и партийный фанатизм других свели эту способность к минимуму. Масштаб исторической идеи оказался явно крупнее масштаба самого учреждения, – отмечает историк.

Наконец, политико-правовая сфера. Россия в 1917 году стала свободной страной, свободной, но не демократичной, ибо российский уровень свободы определялся не только правовыми нормами, но и уровнем правосознания общества. В стране вообще не было единого правового пространства, оно заполнялось атрибутами и нормами разных правовых систем, не исключая так называемого революционного права.

В нем сталкивались исключавшие друг друга стремление к максимальной стерильности демократических процедур народного волеизъявления (что вело к непростительной потере времени в условиях революционного кризиса) и правовой нигилизм – неизбежный спутник революционных трансформаций. Нежизнеспособной оказалась в российских реалиях и общая концепция Учредительного собрания, выросшая из идеи «непредрешения народной воли», как форума, на котором могут быть окончательно решены все насущные вопросы.

Неподготовленная почва

Опыт применения всеобщего избирательного права в России в 1917 году приводит к ряду значимых выводов. Он определенно удостоверяет, что избирательный закон должен соответствовать уровню правосознания и состоянию политической культуры общества. Ныне очевидно, что российское общество тогда не было готово к всеобщему голосованию.

Активное участие рядовых избирателей в голосовании не всегда в этом отношении показательно, поскольку революция дала гигантский выброс в сферу политической жизни людских масс, ранее к ней равнодушных и даже испытывавших к политике неприязнь.

Всеобщие выборы были привлекательны для широкого российского избирателя новизной, карнавальностью, праздничностью для одних, возможностью решить свои насущные социальные ожидания «здесь и сейчас» – для огромного большинства других, но они не подкреплялись в электоральном поведении ни знанием политических партий, которых избирали, ни готовностью отстаивать свои права, если их грубо и намеренно попирают.

Хотя идеи Учредительного собрания широко распространились в общественном сознании народа, корни их были неглубоки в почве, бедной традициями представительной демократии и правовой культуры.

Обнаружилось, таким образом, что всеобщее избирательное право – вовсе не панацея от политических бед. Его действенность, эффективность сами зависят от укорененности этой идеи в массовом сознании как необходимой ценности, которую нужно оберегать и отстаивать, следовательно – от уровня социокультурной зрелости общества.

– Выборы тем не менее могли стать важным этапом в политическом просвещении народа, если бы эта традиция была продолжена. Каким бы ни был ранний политический опыт, он всегда полезен тем, кто готов учиться на нем. Всенародно избранное Учредительное собрание могло стать отправной точкой последующего развития страны по пути, доктринально намеченному умеренными социалистами, – говорится в статье.

Этот опыт был полноценно использован на отколовшихся от имперской России окраинах, где выборы национальных учредительных собраний проходили на основе, а часто и по букве всероссийского закона. Он был учтен в законодательной практике многих других стран, где всеобщее избирательное право являлось нормой.

Вершина демократии

Этот опыт, несомненно, был бы усвоен и закреплен практикой последующих демократических выборов, если бы они состоялись в России. Однако только в 1936 году всеобщее избирательное право было узаконено в СССР «сталинской» Конституцией, но это были уже выборы без выбора, а по своей сути – проверка лояльности граждан, принужденных голосовать за безальтернативного кандидата.

– Необходимо отметить, впрочем, что всеобщее избирательное право в России сыграло свою историческую роль уже тем, что ускорило формирование «человека голосующего», сжившегося с этим правом, пусть и формальным, в итоге сумевшим его использовать в интересах общества, – считает исследователь.

Всеобщие выборы в России позволили избирателям вполне свободно выразить свою волю. Этим правом воспользовались свыше 50 миллионов граждан. Ничего подобного прежде страна не знала. Выборы в Учредительное собрание стали вершиной политической демократии в России и сами дали урок демократии.

– В выборах все-таки активно участвовали десятки миллионов людей. Пусть не вполне сознательно и не всегда свободно, они совершили, однако, акт своей воли и облечили своих избранников и своим доверием, и своими поручениями, – писала 30 декабря 1917 года либеральная газета «Наш век».

Вероятно, можно утверждать, что ни одно Учредительное собрание в мировой истории (а их было около 50) не оправдало в полной мере возлагавшихся на него надежд, как не оправдала их ни одна революция. Это нормальный социологический закон, ибо истории нельзя ничего предписывать.

Нереально было ждать от Всероссийского Учредительного собрания чуда, но и отказывать ему в способности содействовать решению жизненно важных общественных проблем неисторично. Это был исторический рубеж, на котором еще можно было избежать кровавой гражданской войны, сохранить перспективу народовластия, основанного на представительной демократии, не утеряв национальную идентичность.

По материалам rcoit.ru

Фото с сайта rcoit.ru