Психотравма поколений

В пресс-центре ИА «Байкал24» 13 февраля собрались историки, политологи, философы, журналисты, чтобы обсудить тему «Революция 1917 года и Гражданская война: история, смыслы и современное прочтение». Инициаторами дискуссии выступили клуб молодых ученых «Альянс» и фонд им. Ю.А. Ножикова. Предлагаем вниманию читателей «Права выбора» фрагменты наиболее ярких выступлений.

Пилар Бонет, шеф-корреспондент испанской газеты «Эль Паис»:

– Если смотреть на реальность, как на фреску, то можно различить слои, нанесенные в более раннее время. Надо понимать, куда восходит каждый слой и с чем он связан. При этом стоит помнить, что любой наблюдатель является субъективным. Я из страны, которая пережила гражданскую войну, и это сильно повлияло на мое детство. Я была дочерью победителей, а о чувствах побежденных смогла судить, только повзрослев. В истории моей страны было немало моментов, которые, как мне кажется, напоминают события России 1917 года. Это и наличие преимущественно аграрного населения (накануне революции. – Прим ред.), и большая роль церкви, и необходимость модернизации. Травма «потерянной страны» и «потерянного величия» долго находила отклик в испанской литературе, и это близко, как мне кажется, и русским.

У нас тема национального примирения возникла после гражданской войны, которая считается более страшной, чем Вторая мировая. Все стороны осознанно пошли на уступки ради общего спокойствия и общего блага. Тем не менее после 1930-х годов об ужасах гражданской войны очень мало говорили. Я в юности работала в провинциальном журнале и начала писать о гражданской войне, но не нашла поддержки ни у кого. Даже моя мама сказала: «Зачем об этом говорить? Я всю жизнь молчу, зачем снова ворошить прошлое?» После этого я об этой теме не писала. У нас до сих пор живы воспоминания, кто, кого убил в гражданскую войну, и эта травма на бытовом уровне сильно ощущается.

Может быть, поэтому мне интересна история революции 1917 года в России. Думаю, здесь у вас тоже должна была ощущаться полифония взглядов, мнений, подходов. Мне любопытно, что приводит к победе абсурда, почему начинают царить самые примитивные инстинкты, возникает ложная реальность.

Сергей Шмидт, кандидат исторических наук, доцент кафедры мировой истории и международных отношений исторического факультета Иркутского госуниверситета:

– Как вы знаете, троцкисты были серьезной силой в гражданской войне в Испании. Полагаю, Пилар будет интересно услышать, что Лев Троцкий появился именно как Троцкий в Иркутске. В своем произведении «Моя жизнь» он пишет, что сбежал из ссылки в Верхоленске будучи Лейбой Бронштейном, а на перрон вокзала в Иркутске ему принесли паспорт на фамилию Троцкий. Видимо, при изготовлении фальшивых документов учли его пожелания. Это одна из нитей или параллелей между российской и испанской историей.

Те, кто увлекается альтернативной историей, любят порассуждать, что было бы, если бы в Гражданскую войну в России белые победили красных. Доминирует мнение, что в таком случае мы пошли бы по пути Франкистской Испании. Такое соединение церкви, консерватизма и генералов у власти. Правда, из белых генералов с Франко сравнить можно было бы только Лавра Корнилова, который в 1918 году был убит.

Еще один момент похожести историй наших двух стран: часто русскую и испанскую гражданские войны называют самыми зверскими и кровопролитными из всех, проходивших на территории Европы, хотя их затмили бы по жестокости гражданские войны в Китае, Вьетнаме и Камбодже.

Четвертый момент. Есть версия в исторической науке, что мятеж франкистов (1936 год) был последней каплей, подтолкнувшей Сталина к проведению «чисток». Доказательств этому найти невозможно, как не удается найти объективную причину сталинских репрессий. Так что эта версия имеет право на существование.

Вот это те сходства, которые мы с некоторой даже натяжкой можем найти, во всем остальном я вижу различия. Как мне кажется, революция 1917-го и последовавшая Гражданская война не являются коллективной психотравмой в современной России по той простой причине, что всё это заслонено Великой Отечественной войной и репрессиями.

К тому же сейчас в России при выработке отношения к революции и Гражданской войне у всех возникает замешательство. С одной стороны, наша страна, порожденная революцией, никогда не была более влиятельной на мировой арене, чем в период с 1945 по 1961 год. Мы все живем в тени СССР. С другой стороны, революция и Гражданская война – это то, что в массовом сознании оценивается как крайне негативные явления. Ничего хуже для народа нет, чем когда исчезает государственное око. Такая амбивалентность порождает замешательство, поэтому все предпочитают эту тему обходить стороной.

Юрий Пронин, кандидат исторических наук, главный редактор газеты «Байкальские вести»:

– Призывы к национальному примирению накануне столетия Февральской и Октябрьской революций 1917 года неплохо выглядят в теории, но их трудно воплотить в жизнь. В этом смысле Иркутск – передовой город в части толерантности, примирения, терпимости к иным взглядам, обычаям, религиям. Только у нас в центре города поблизости стоят памятники Ленину и Александру III. Монумент Колчаку установлен около кафедрального собора, а есть же еще памятник борцам революции, сейчас он реставрируется. Вспоминая досоветское прошлое, никто не собирается вычеркивать советскую эпоху.

Тем не менее, как только речь заходит о наследии 1917 года, общественная атмосфера сразу накаляется. Поэтому я не согласен с теми, кто считает, что противостояние Гражданской войны прошлого века исчезло из массового сознания.

Например, существует настоятельная необходимость увековечить в Иркутске память выдающихся деятелей революции и Гражданской войны, оставивших свой след в истории нашего города, среди которых можно отметить генерала Петра Врангеля (в молодости он работал чиновником особых поручений при иркутском генерал-губернаторе) и Льва Троцкого. Однако в ответ на такие инициативы раздаются обвинения в «реваншизме», «белогвардейщине» и обещания «ответных действий». Еще более сложной является проблема возвращения исторических названий улицам центральной (старой) части Иркутска. Здесь противостояние, раскол, обозначившийся еще в 1917 году, ощутимы и сейчас. Да, нынешние сторонники сохранения названий улиц Ленина и Карла Маркса – это не обязательно красные образца столетней давности. А сторонников возвращения прежних названий невозможно назвать белыми. Но факт остается фактом: противостояние есть, и оно идет из 1917 года.